Генштаб партии Консерваторов ===>

Эту крышу я облюбовала давно. Во-первых, она находилась за пределами гетто и из нее открывался прекрасный вид на город. Не на трущобы, нет! - а на город. Во-вторых, мне по душе пришелся сам трактир. Это был своеобразный клуб нелюдей и людей, связанных с нелюдями, за пределами гетто; там часто встречались маги, а потому чаще всего снующие вокруг здания личности меня не раздражали. В-третьих, если вот так присесть у дымохода и одеть на голову капюшон, вероятность того, что за всю ночь никто не обратит на меня внимания и просто не заметит, стремится к единице...
Я любила вот так просто сидеть на этой крыше и размышлять. Не все время я могла проводить в медитациях у Древа; пусть даже это было несомненно полезней и успокаивало меня - быть может, порою спокойствия я просто не хотела? Как сейчас - перед глазами нет-нет, да и всплывало неприятное зрелище. Голова Якоба с зажатой в зубах запиской. Вот ведь какая почта у нас интересная получается - я ему ястреба, а он мне - головы моих людей... Что-то снова заскрипело - кажется, это были мои, демон подери, зубы. Я улыбнулась нервно - быть может, теперь, когда Якоб мертв, за моей спиной перестанут сплетни разводить. Кгм, с такой силой и интенсивностью, конечно же - даже если бы моя репутация не была безвозвратно подпорчена, сплетни о бабах ходят ВСЕГДА. Тем более, когда они пытаются управлять мужчинами. Даже если бабы эти - разумные и опытные маги. Демоновы предубеждения!..
Я продолжала рассеянно наблюдать за потоком прохожих, как вдруг внимание мое привлекла одна личность. Обычные посетители "Черной кошки" не ведут себя так - не хватают только что вышедшего оттуда мужчину и не волокут ее в темный переулок... Прищурившись, я продолжила наблюдать за происшествием - и демон пусть на части меня раздерет, если я не знаю, кто этот убийца. Еще до того, как он снял капюшон, и я смогла его увидеть, я по характерным движениям, по повадкам узнала в нем Маклина. Что за наваждение! От его общества не могу скрыться даже здесь. Наблюдала теперь, как он обстоятельно и со вкусом обедает - могу ушами поклясться, что я отсюда видела, как он доволен. Нет, не обедом - тем, что убил моего бойца. Вытащив из-за голени нож, я замахнулась, целясь, и с тупым равнодушием отмечая, что с такого расстояния, если он будет неподвижен, попаду ему в шею! Затем выругалась тихо, спрятала нож обратно в ножны, и, нашарив рукой малый булыжник, швырнула им в вампира - попадет в висок, затылок или ухо. Жутенько улыбнулась, поднявшись, присев на парапет и стащив с себя капюшон - мол, привет, bastardo, соскучилась по тебе - сил никаких нет. И за Силой потянулась на всякий случай - сейчас, когда он увидит меня, я узнаю, сдал меня сука Якоб или нет.

Ну прямо встреча старых друзей. По тому, как радостно улыбнулся в ответ, я поняла, что он ничего о мне не знает. Хоть и выглядела улыбочка его жутенько и кровожадно - рот вампира был испачкан кровью. Впрочем, к подобным зрелищам я привыкла, а потому даже не поморщилась и стала улыбаться ему еще шире... Ведь теперь я уверена, что он не знает о моей игре за его спиной, и даже сука Якоб, который ненавидел меня, не выдал ему эту информацию(что, кстати, было очень и очень странно).
Дообедал таки - я уж думала, что и дальше по своим делам пойдет, ан нет, оглянулся, трансформировался, и полетел ко мне. Хотя полетом это было назвать сложно - он явно что-то снова себе повредил и теперь был похож на недобитого воробушка, чем повеселил меня еще больше. Что же опять с ним приключилось? Не поверю, что это проделки мертвого уже теперь оборотня, скорей всего Маклин опять ввязался в драку или ходил на дело. А я не знаю, на какое! Как жаль.
- А я не звала, - я продолжала нагло скалить зубы. Очевидно, результатом раздирающих меня противоречивых эмоций снова было странное веселье. - Я поздороваться хотела - подумала, что после всего, что между нами было, невежливо будет тебя вот так игнорировать, - а и в самом деле, зачем я это сделала? Могла бы понаблюдать за ним тихо, посмотреть ему вслед и продолжить торчать на крыше в приятном одиночестве. Неужто из-за желания проверить, сдал меня Якоб, или нет? Глупо - я ведь знала, что, сдай меня оборотень, за мной бы уже пришли. Демон, я хоть когда-то головой думать научусь?.. - Между прочим, это моя крыша, - я зыркнула на него недовольно, все еще усмехаясь. - Так что вали отсюда, мне тут и одной хорошо, - о том, что значение моей мимики, действий и слов сильно расходятся, я предпочитала не думать. Да что там, я просто этого не замечала. Умом я хотела, чтобы он ушел подальше и побыстрей, губы на пару с глазами улыбались так, будто видеть я его очень рада и жажду его общества прямо таки нешуточно, а задница чуяла, что вся эта наглость когда-то вылезет мне боком. Но прекратить хамить ему, этому ублюдку, я не могла. Хоть и понимала, что, веди я себя просто и прикинься я овечкой, все было бы гораздо проще.

А ведь надо было, надо было прикинуться овечкой. Или хотя бы перестать сиять, как начищенный пенс. Тали чувствовала это, знала это, но перестать наступать на привычные грабли не могла - и теперь снова из-за глупости своей отгребала по полной. Сначала с той же улыбкой и непониманием эльфийка наблюдала за тем, что он снимает с себя пальто - вампир был таки ранен. Ее снова одолевали противоречия - одна ее половина хотела помочь ему избавиться от ранения и полечить, вторая же почти представляла себе, как раздирает голыми пальцами его увечье, зло улыбаясь и удовлетворенно мурлыкая. Но, видимо, ни одному, ни другому развитию событий не суждено было воплотиться в реальность - еще мгновение, и наглый собеседник грубо повалил ее на землю(на которой перед этим, как оказалось, почти заботливо расстелил свое пальто).
- Vaffanculo! - чего-чего, а такой наглости Тали снова не ожидала, и первые пару мгновений даже сопротивляться забыла. Не то чтобы они с вампиром были такие прям друзяки, чтобы доверять друг другу, но ЭТО было слишком. Каким бы невоспитанным и нахальным он ни был, никогда раньше при встрече он не вел себя так. Кто она ему? Девка, которую облапить при встрече без спросу можно?.. - Скучала? Да ты что позволяешь себе?.. - эльфийка возмущенно зашипела ему в лицо. Дерганье ногой, целью которого был удар в пах, точный и эффективный, должно быть, выглядело жалко. Точно так же как жалким, несомненно, был румянец, которым тотчас залилась остроухая. И который вампир, должно быть, не может не заметить, что было особо обидным и постыдным...
"Это все - моя возбужденная нервная система. Не будь я так взбудоражена и на взводе, не вспыхнула бы так"
О, что может быть лучше самообмана - пусть даже она сама в него не верила толком. Хотя на самом деле обманываться было легко - стоило лишь начать думать о том, как она на него злится. За ту голову, за то, что он убил ее человека, за то, что он смеет теперь прикасаться к ней так, будто он - ее хозяин, а в особенности - за то, что ее телу эти ласки приходятся по душе.
- Bastardo, - быть может, он сочтет, что это - лишь злость и возмущение? Что она не льнет к нему, и дышит так тяжело на самом деле от обиды? И что ей в действительности не приходится по душе, когда он гладит ее волосы? - Скучала я только под тобой, babbeo, - и снова, похоже, здравый смысл капитулировал - ведь не легче ли было сейчас проблеять слова извинения и "попроситься" на свободу, изображая обиженную невинность? Так нет же - она продолжает отталкивать его(нехотя, впрочем), ругаться отборно, а губы нет-нет да снова улыбаются - нахально, как и прежде.

____________
vaffanculo - иди на*уй

В Тали странным образом продолжали уживаться две личности. Одна из них - первая, не имеющая никакого отношения к политике и всему тому, что эльфийка заварила, от действий вампира едва ли не мурлыкать начала. Ну уж точно, все эти непонятного предназначения ерзания под вампиром, непроизвольные и говорящие открыто о том, как все это остроухой приходится по душе - принадлежали той самой первой и бесхитростной части Тали. Вторая же при этом продолжала со странным мазохизмом брыкаться и пытаться отпихнуть от себя глыбу, которой являлся Маклин, ничуть не заботясь о том, что он раз эдак в десять ее сильней и все эти усилия - курам на смех... А что? Пусть знает, что ей не нравится. Что ему здесь не рады.
На поцелуй она ответила - пожалуй, слишком импульсивно, ведь правду он заметил, что актриса из нее плохая. Особенно если дело касается таких интимностей; пожалуй, виной тому - все то же отсутствие опыта, ведь Тали никогда не приходилось с любовником притворяться... Да что там, если не вспоминать о вампире, она вообще забыла, каково это - иметь любовника. Однако очень скоро этот терпкий поцелуй оборвался, она едва успела укусить его - недостаточно больно, недостаточно сильно... Демон, да она вообще соображает, что делает? Хотя в такой обстановке соображать и правда тяжеловато.
А речи его были наглы - и вызвали у нее смех. Заливистый и неподдельный - и вряд ли он поймет, что смеется она над собой. Тали снова корила себя за глупость, за крючок, на который опять почти что попалась - ведь еще вчера утром она думала, что это никогда, никогда не повторится. Вот поэтому и смешно.
- Это значит, чтобы ты шел на*уй, да поживее, - сквозь смех произнесла она, пытаясь отпихнуть его за плечи и шею. Наглец был слишком занят, чтоб обратить на это внимание. Занятие, несомненно, было очень волнующим - вампир зубами развязывал шнуровку ее корсета, что снова в одинаковой мере заводило и злило. Тали попыталась отпихнуть его ногой, оцарапать сапогом его ногу, но после первой же попытки поняла, что это бесполезно, мало того, высвободив из-под него свои ноги, она поставила, per favore, положила себя в еще более неудобное положение - ее милостью он теперь был еще ближе, а ноги, бесполезно скользящие по его бедрам, да еще и то, как извивается она под ним, пытаясь оттолкнуть - хоть и сопротивление, но... странное какое-то. Двусмысленное. - Cacasodo, - выдохнула эльфийка, в сердцах залепив ему пощечину и замечая, что снова хочется смеяться.
_______
cacasodo - самоуверенный засранец

А вот Тали сейчас Маклина чудовищем не считала. И ведь удивительно, как умудрялась эльфийка чудным образом восторженно злиться на него. Или злобно восторгаться? Да тут сам демон сломит, ведь Тали и сама не может разобраться в том, что чувствует. Казалось, что сам Йен понимает это гораздо лучше - ведь почему он делает те вещи, от которых она заливается краской пуще прежнего, и от которых вместо возмущенных возгласов хочется охнуть от удовольствия, ну или хотя бы тихо замурлыкать? Демоново раздвоение личности, да она вконец запуталась, глупая ragazzina! Одна лишь мысль пульсировала в ее мозгу, когда он нагло - слишком нагло, слишком правильно - вдавил ее в твердую поверхность крыши, заставляя почувствовать, как ему нравится возиться с ней, и, пожалуй, как ему по душе ее неубедительное сопротивление. Одна мысль - когда-то она насытится его грубой лаской? Не может же она вечно реагировать на него, как нимфоманка какая - право же, если Джоанна чувствует себя именно так постоянно, то она ей не завидует... Потому что держать себя в руках, оказывается, ой как сложно бывает.
Он что, действительно намеревается взять ее прямо здесь, на крыше? Как ту глупую кошку тогда, под деревом? И она ему позволит это с собой сделать? Какой позор! Как стыдно! Тали все еще хотелось смеяться - от собственного идиотизма, ну зачем же было швырять в  него камушком? Зачем, если она теперь не может сказать ему "нет" настолько убедительно, чтобы он поверил? Не может, или не хочет?
- Cacchio! Bastardo! Stronzo! - а что еще она могла сказать, кроме очередного набора ругательств? На его предупреждение о том, что если она будет дергаться, он порвет брюки, Тали только зашипела, хоть и дергаться перестала - ведь неудобно будет, домой добираться, если порвет! Но как унизительно это было - он делал это так обыденно, так по-хозяйски, а она так  смирно ждала, пока он расправится с застежкой ее брюк. И снова же - почему все это ее так заводит? А вот теперь она попалась - насколько же он нагл, и как нахально распускает руки! И как жаль, что вместо того, чтоб равнодушно рассмеяться ему в лицо, остудив его пыл, она лишь вздрогнула и перестала наконец сопротивляться - к чему дурацкий спектакль, если вся бездарная ее игра раскрыта этим слишком интимным, слишком волнующим прикосновением, от которого она так шумно вдохнула воздух? Так прикасаются друг к другу, так дерзко смотрят в глаза только любовники - он ведь видит ее насквозь, и всю ее игру, а ей это нравится, хоть и злит порядочно... - Пусти, - сплошное противоречие - вот уже она подалась вниз, навстречу его рукам. - Меня скоро помидорами закидывать будут по всему гетто - как твою потаскуху, ты, чудовище, - и снова наглая улыбка, руки отталкивают его, а ноги - притягивают к себе. Если он сейчас уступит, ее разочарованию не будет предела.

Разочарования не последовало - он не отступил, да и вообще вел себя так, словно ему наплевать на все, что она говорит. А, может, так и было? Роль эльфийки, кажется, ограничивалась произнесением ругательств и неубедительным сопротивлением, до которого ему дела не было. Вампир же тем временем бессовестно лишал ее одежды - а они так не договаривались! Что ей теперь, ножкой сердито о пол ударить, или же попросить вежливо, чтоб не делал этого? Будет сопротивляться - порвет к демонам одежду, это она уже поняла. А попросит - так ведь просто посмеется в ответ, и все. Дурацкие правила игры, которую придумал он, а она так охотно поддержала!
- Значит, плохо знают, и не все, - вот сейчас, на парапете крыши, не оставалось ничего кроме как довериться ему, как бы комично это не прозвучало. Затеет борьбу - и свалятся оба. Даже если никто не пострадает, ему-то что, а она - без одежды! О том, как комично сейчас выглядят ее мирно свисающие за его спиной ноги, Тали предпочитала не думать. Вот был бы он повыше - можно было бы за его грудью спрятаться, и никто бы точно не увидел, а так... Ну стоит хотя бы попытаться. - На меня ТАК смотрят, - добавила эльфийка, бросив наконец глупые попытки сделать вид, что ей все это приходится не по душе, и привлекая его к себе. Ах да, он же ранен. Как соблазнительна сейчас для Тали была мысль о том, чтоб небрежно так его ранение расцарапать, сделав вид, что все это случайно. Так ведь не поверит.
Когда блузка улетела "за борт", эльфийка только охнула возмущенно да рукой мотнула в тщетной попытке ее поймать. Однако горевать времени не было. Вот уже он наконец разобрался с застежкой на брюках, заставив Тали снова поморщиться - как все-таки все это унизительно! И отчего она на это согласилась? Еще одно движение навстречу - и она вторит ему таким же тихим стоном. Ведь они в людном месте; меньше всего ей хотелось, чтобы ее заметили.
А все-таки, было неудобно. Нет, на его коленях было очень даже уютно, но, кажется, начатая им игра таки продолжалась, а правила ее не изменились - у Тали не было никакой возможности контролировать происходящее. Эльфийка поняла это почти сразу. И что ей теперь - сидеть да болтать голыми ногами за его спиной, пока он ее, per favore за грубость, трахает? Занятием любовью это назвать даже у остроухой язык не поворачивался.
- А яйцами тухлыми, - как кому, а для нее вопрос общественного мнения оставался открыт. Он даже не представляет себе, КАК страдает ее репутация. - Я серьезно, - Тали поерзала, устраиваясь поудобней, и гладила пальцами его густую щетину. - На меня правда СМОТРЯТ, - она многозначительно улыбнулась. В голову пришла глупая идея - попытаться сесть на собственные колени, тогда все будет проще. Это было бы возможно - если бы вампир не уселся на самом краю парапета. А так - она лишь опять поболтала ногами в воздухе, после чего просто скрестила их за его спиной, и продолжила путешествие пальцами по его лицу. - Знаешь, у меня ведь было всего два любовника. Включая тебя, - теперь пальцы путешествуют уже вниз - к ране на его плече. Вряд ли сейчас он станет отпихивать ее и отказываться от исцеления. - Мне холодно, между прочим - мог бы хоть накидку оставить, что ли.

Как же, как же, покажет она ему «эту тварь». Тали тихо рассмеялась, подаваясь навстречу его рукам – пусть делает, что хочет. Тем более, делает это он хорошо. Очень хорошо. Так, что сдерживаться и вести себя негромко – ведь она все еще помнит, они в общественном месте! – очень сложно. Нужно отвлечься – пусть это будут все те же разговоры. Если она не может занять себя процессом – если он не дал ей такой возможности – она будет говорить. Нет, Тали вовсе не было скучно, ее просто убивало бездействие.
- Тем лучше? – она зло улыбнулась, чуть отстранившись и глядя на него с любопытством. – Ты правда так считаешь? – пусть она сентиментальная дура, но не может она относиться к этому так же просто, как и он. Для Тали телесная близость значила многое; пусть даже Маклина она порой ненавидела, пусть за его спиной строила козни… Но он бы, несомненно, удивился, если бы узнал, как на самом деле она его уважает. Оставалось надеяться, что не узнает - право же, это было бы так унизительно. Еще более унизительно, чем все то, что происходит сейчас. Пусть лучше думает, что она глупа и не понимает, что с ней происходит(и что нашла в нем) - право же, так гораздо проще. - Помню, как через два года после того, как я... кгм, есть такое слово у dh'oine подходящее - овдовела, - так вот, после этого я работала в охране у одного очень уважаемого типа. Он был делец - и оборотень. Знаешь, Маклин, за что я люблю Лондонское гетто? Даже не догадываешься, наверное. Так вот - тут гораздо меньше "шишек", которые мнят себя богами. И - уж поверь - были бы все "шишки" похожими на тебя, мир был бы лучше, - речь Тали была тихой и время от времени просто-напросто срывалась. А все-таки, как же он был хорош! Особенно сейчас - когда вел себя с нею, как паскуда. Это нравилось ей; злило и заводило. - Так вот, я как сейчас помню, того дельца звали Денисио Андолини, его любимчиком среди персональной охраны - и постоянным телохранителем! - был некий Алехандро. Метр девяносто, широкоплечий - он был хорош в облике волка, да и в людской подобе тоже неплох. Для некоторых, наверное, - а ведь он прав оказался, когда отказал ей в одежде. Действительно, он согревал лучше. Главное теперь было - когда приходится таки прервать свою речь шумным вздохом, не забыть, на чем же она ее окончила. Пока что Тали замечательно справлялась, мало того, еще и лечила его между делом - ведь и правда, не скучать же ей, пока он делом занят... - Так вот этот волчара позорный решил, что нет такой бабы, на которую он залезть не сможет - и целью своей поставил меня. Любил трудные задания. Тогда, знаешь ли, Маклин, я впервые заматерилась. Почувствовала в этом потребность - выругаться грязно и цветисто. Можно сказать, что старина Алехандро лишил невинности мои уста, - прозвучало это, пожалуй, слишком двусмысленно, но я бы не сказала это вслух, если бы тот ублюдок был жив. - Мне приходилось проводить с ним массу времени - в тупом ожидании. С ним и еще несколькими наемниками, которые тоже были мужчинами, кстати, и всячески начинания их дружка поддерживали. Я помню, как "уговаривал" меня он дать ему - объяснял красочно, что от тисканья от бабы не убудет, и, собственно, тискать пытался. Знаешь, как я ответила ему, когда мне все это осточертело? - а вот с исцелением раны и покончено, теперь пальцы Тали снова путешествовали вверх, к его лицу - те царапины, которыми она его случайно одарила, залечить. Смотрела эльфийка сейчас на вампира так, словно он - подарок новогодний, не иначе. Восторгалась тихо - как им, так и происходящим; все еще немного злилась. И, несомненно, получала удовольствие - а отчего б еще глаза так блестели? - Я вызвала его на поединок - до первой крови. Какой наивной я была. Ублюдок мне ответил, что с двенадцати лет он дерется только насмерть, хотя для бабы и согласен сделать исключение. Говорил, что в случае проигрыша он меня, мол, в живых оставит, мало того, я буду ему "призом". Я согласилась на его условия, - Тали умолкла и заулыбалась широко, сладко. То ли воспоминания о прошлом доставляли ей такое удовольствие, что она даже рассказ свой оборвала, то ли же она просто слишком увлеклась происходящим сейчас - ей без разницы было.

Ненавидит быть первым? Ну да, действительно, он - личность занятая, некогда ему невинных девиц обольщать и учить искусству любви... На мгновение Тали даже представила себе, как он кого-то "любви" "обучает" - это было комично, с губ эльфийки даже короткий смешок сорвался.
А история ее ему, оказывается, по душе приходилась. Это было приятно, хоть Тали и считала сначала, что разговаривает с пустотой - он был так увлечен процессом, что, казалось, не слышит ее. А он все слышал. Хоть от этой фразы, произнесенной его хриплым, низким голосом - о том, что он стал вторым - у нее снова по спине пробежали мурашки. Неприятные и холодные - чувствовала остроухая, что ей это еще немало неприятностей в будущем принесет.
- Тварь? Ты думаешь, он правда был тварью? Едва ли многим хуже, чем я да ты, просто он и правда не умел отличать бабу-бабу от бабы-воина. Недооценивал меня - в этом была его ошибка, - говорить было сложно, эльфийке сложно было не перейти на сбивчивый шепот, однако же она продолжала повествование нормальным голосом - хрипловатым, пожалуй, да и обрывающимся часто, но все равно нормальным. - Как сейчас помню - нас обступили тесным кругом другие охранники поместья Андолини, прислуга и зеваки. Мы дрались на кинжалах - он не трансформировался, а я не использовала магию. Все вокруг смеялись. Некоторые - надо мной, ведь как смешно я смотрелась напротив этой глыбы! Некоторые - над ним, потому что вышел на ножах в круг против малой бабы. Знаешь, Маклин, а ведь для него это было лишь игрой - он не воспринимал меня всерьез, хотел позорно отшлепать перед всеми, а потом еще и отыметь - приз свой забрать. А вот я не играла - ничуть. Все длилось не так долго - бедняга был таким крупным и, как оказалось, по сравнению со мной таким неповоротливым, хоть и у меня и ушло минут пять, на то, чтоб его распробовать. И выявить его слабые стороны. До сих пор помню, как все затихли, когда он упал. У ублюдка просто подогнулись колени; еще бы - я перерезала ему сухожилия. И на руках тоже. Помню, как шевелил он слабо пальцами, и как мутными глазами смотрел на меня, когда я наступила на его горло. Отчего-то это принесло мне недюжинное удовольствие - знаешь, это было даже лучше, чем то, что мы делаем с тобой сейчас. Я давила подошвой сапога на его кадык и улыбалась - а толпа вокруг нас была в смятении. Кто-то кричал, кто-то продолжал смеяться - я тогда была так взбудоражена, что, казалось, слышала всех и все. Я заставила его просить прощения и умолять о пощаде - а потом, рассмеявшись ему в лицо, свернула ему ногой шею. Это было славно. Даже то, как меня избили розгами за убийство любимчика Андолини, не омрачило сие радостное событие. Меня били больно - а я улыбалась. Хотелось смеяться - но, знаешь ли, за это меня и убить могли... А потом, когда я зализала раны, то узнала, что ублюдок Андолини занимался работорговлей. Знаешь, это я ненавижу даже больше, чем е*анную инквизицию. Его я тоже убила - пустила ему отравленную стрелу в пузо. Никто не видел меня; но слухи ходили всякие. Сука две недели в постели заживо гнил, его разорванный кишечник никто не мог восстановить. Гадил в себя и гнил, пока его женушка не опоила таки насмерть милостиво маковым молоком. Как жаль, что я за ним не наблюдала - меня, конечно же, после "наказания" уволили... - Тали снова сорвалась на глухой стон, сильней прижала вампира к себе ногами. Как ей было хорошо! Но все же, зачем она все это ему рассказывает? Ну точно не в качестве угрозы, и не глупое это бахвальство. Ей, скорей всего, просто поговорить с кем-то о своем прошлом захотелось - так, оказывается, тоже бывает.

А ей нравилось, как он реагировал на ее нехитрое повествование о событии, которое, между прочим, сыграло немалое значение в становлении ее, как личности. Ведь с тех пор, как она убила Алехандро, желающих за ней приударить поуменьшилось - мало кому хотелось повторить судьбу несчастного. Маклин не воспринял это как угрозу или самовлюбленное бахвальство, нет, он понял, что это - лишь неуместное откровение Тали, ведь ей таким и поделиться-то не с кем. Вот и делится с ним.
Она заметила, как отреагировал он на заявление о том, что убивать ублюдка ей понравилось больше - но, право же, это было совсем другое, неужели он не понимает? Смерть и месть - ведь именно это он писал тогда чернилами на ней? А, впрочем, разубеждать его не было смысла - особенно если учесть, что он тотчас бросился доказывать, что с ним таки лучше.
- Больно! - зашипела она, пытаясь ослабить его хватку, ведь ладно синяки, но царапины-то оставлять зачем? Похоже, снова пришло время посопротивляться - пусть неловко и слабо, но, право же, она не каменная, чтоб так ее стискивать в объятиях. Не хочет же он с тельцем бездыханным любиться! Потому что еще немного - и ей просто дыхания не хватит.
А этот шепот - что он значит? Тали гадала - ей кажется, или он действительно в восторге от этой странной истории и восхищен ее.. хм, мужеством? Пожалуй, что так; сознание этого сладким теплом разливалось по телу и заставляло улыбаться еще шире - пусть видит, как ей хорошо с ним, тут совершенно нечего стыдиться. Вряд ли можно было сделать комплимент Тали лучший, чем сделал Маклин - это если исходить из всего того, что он о ней знает, конечно же. Ведь если этот псих и ненормальный называет ее чокнутой - значит, в ней действительно что-то есть, верно? Чего-то она да стоит.
- Отвратительный итальянский, - снова рассмеялась ему в лицо эльфийка, впрочем, почти сразу сорвавшись на стон. Она планировала вести себя относительно тихо - а, значит, весь квартал в ближайшем времени действительно не проснется от вопля, как бы ей не хотелось на него сорваться. - Ты все неправильно говоришь, - это уже позор, а не голос - хриплый, сбивчивый, малопонятный. - Повторяй за мной - dia-vO-la, - произнесла Тали по слогам медленно, показывая вампиру, как должно правильно звучать это слово. Как тяжело было учить его итальянскому, пока они занимаются этим на крыше. Только и удобство - в том, что глаза их и губы совсем рядом, все хорошо видно и слышно. Эльфийка на "дьяволице" не остановилась - продолжила учить вампира ряду ругательств, хоть и весьма своеобразно. Когда он делал успехи, она смеялась, когда же ошибался - сердито, хоть и несильно, шлепала его ладонью по лицу и повторяла слово - медленно, по слогам... Должно быть, сосредоточиться, когда процесс в самом разгаре, а их губы, произнося слова, соприкасаются - тяжело, но ей не было до этого никакого дела...
А через какое-то время Тали чуть с крыши не свалилась - потому что откуда-то снизу раздался очень знакомый голос.
- Тали? Дорогая, какая неожиданная встреча... - у эльфийки сердце ушло куда-то в пятки, она опасливо выглянула из-за плеча Маклина и увидела... кого, как вы думаете? Верно... -
- Джоанна? - полукровка стояла под трактиром и с бесстыжей ухмылкой пялилась на них! Ну не могла ли она сделать вид, что не заметила? Теперь же с ней надо было поздороваться. И джентльмена представить, что ли. Если Тали не познакомит магичку с мужчиной, это будет едва ли не смертельная обида. - Джоанна, это Йен. Познакомься. - Эльфийка чувствовала себя зверски неловко, но не краснела - и то спасибо. - Йен, это Джоанна. Моя коллега, - и нимфоманка, демоны бы ее разодрали. Тали ухмылялась кривовато и мечтала теперь только об одном - чтоб треклятая остроухая ушла, да поскорей! Но нет же - она продолжала стоять под трактиром и с улыбкой рассматривать парочку. Очевидно, ждала, пока "джентльмен" с ней поздоровается, не иначе.

Вампир был бесстыж и бессовестен - хоть бы остановился, дал дыхание перевести - так нет же, мало ему того, что там ее голые ноги свисают, он продолжает, per favore за грубость, трахать ее при зрителях!.. Да еще и нашел при ком - Джоанна аж губу закусила и, прищурившись, рассматривала все в подробностях. Завидовала, не иначе. В ответ на его ерничанье полукровка лишь заулыбалась еще шире, и залепетала что-то о том, что она видит, видит, как он занят...
Так отчего же не проваливает??? Тали готова была обругать знакомую таким же набором матов, как еще недавно - Маклина, если бы вся эта ситуация не была такой комичной. Да и голос у нее уже как-то не слишком подходил для ругательств - хриплый, сбивчивый, еще и срывается постоянно от его движений, которые он, кажется, и не думал прекращать.
- О, понимаю, понимаю, - продолжала скалиться в бесстыжей улыбке Джоанна, с задранной головой рассматривая повнимательней Маклина. - Я много времени не отниму, - впрочем, Тали это утешало мало. Она с все той же кривой ухмылкой глядела на полукровку из-за плеча вампира, который, между прочим, стал весьма нахально царапать зубами ее шею. Так некстати волнующе. - Я только хотела сказать, что, дорогая, я надеюсь, ты не против, у меня сегодня - сейчас! - свидание с этим Рудольфом. Я знаю, что ты думаешь! Что как мне еще не надоели эти закомплексованные чистоплюи-маги, которые носятся со своим членом и берегут его, как зеницу ока, но на безрыбье и рак рыба! Кстати, ты не пробовала его?... Ах да, о чем я говорю, ты всегда была.. кгм, очень переборчивая, - Джоанна снова умолкла, многозначительно пялясь на вампира. Его личность явно заинтересовала остроухую, Тали же продолжала глядеть на нее, впрочем, как-то отсутствующе. Пусть скажет спасибо, что шуметь перестала - право же, она и так тратит на это молчание ну очень много усилий. - Дорогая, слушай, я так рада за тебя, что ты наконец-то целибат свой дурацкий забросила, и наслаждаешься жизнью... - если бы Тали не была так занята и не слушала дуру Джоанну лишь краем уха, то непременно дала бы идиотке в зубы за такие слова, да еще и, как говорится, на людях. - Ну да, ну да, я помешала, понимаю... Удачной ночи! - наконец-то! Подмигнув и помахав изящно ручкой, чмо в шапочке уплыло по направлению к дому херра Штайна - пусть его затрахивает, в конце-то концов, а не ее, Тали, ее и так затрахать есть кому.
- Impegnata cagna, - мрачно резюмировала эльфийка, когда они снова оказались одни. Отчего-то желание любиться на крыше трактира как-то поотпало. - Давай переберемся к тебе домой, - предложила она, чуть отстранившись и заглядывая в его глаза с лукавой улыбкой. Если он согласится, эта ночь будет долгой, она уж постарается.

Дом у ивовой рощи ===>

Конечно же, охрана, не отходящая от тебя ни на шаг, это хорошо, но Тали хотелось свободы. Когда за каждым ее действием следили, у остроухой возникало стойкое впечатление, что она не может нормально дышать. Даже учтя то, что буквально несколько дней назад ее прогулка без охраны окончилась плачевно.
Последствия придется расхлебывать еще долго. Если спина ее теперь была почти здорова, и следом увечья была лишь ломота в костях и связках, да слабость, отчасти вызванная и постоянным пользованием Силой, то глаз, к сожалению, регенерировал очень медленно. А лечить его Тали боялась, так как для такой сложной процедуры, как восстановление глазного яблока, была недостаточно квалифицированным целителем. Она могла остановить кровотечение или нейтрализировать боль, но вот ускорить процесс или изменить его ход - не особо.
Да что там, она вообще была не уверена в том, что он регенерирует. Прецедентов не было. Такого дебилизма (именно так она называла про себя потерю глаза) не случалось ни с кем из ее сородичей.
Можно было бы прописаться у целителя, отвалить ему крупную сумму, возможно, за недельку-две он бы справился с такой задачей. Это если, во-первых, он знаком с физиологическими особенностями системы зрения у остроухих, а, во-вторых, это если Тали на все наплюет и займется собой, то есть забудет о всех своих насущных проблемах на это время, превратившись в пофигистичный овощ, живущий на кушетке.
Позволить себе такое друидесса просто не могла. Да и не хотела. Зачем? С одним глазом она тоже вполне нормально видела, и казусов, связанных с увечьем, старательно и успешно избегала до текущего момента. Даже привыкла.
А вот дышать хотелось. Потому ночью, когда любезная Эзри вымелась наконец из ее дома, выскользнула из него через окно, ничуть не смущаясь под укоризненным взглядом Обары. И, миновав оцепление гетто, направилась к своему любимому месту - крыше, с которой открывается такой чудесный вид.
Теперь же остроухая сидела на парапете, свесив ноги и подперев подбородок ладонями. Наблюдала за ночным городом, который, казалось, погрузился в сон. За исключением злачных заведений, как это - в "Черной кошке", как всегда, было полно народу. Тали почти завидовала этим горожанам - сама хотела бы игнорировать сложившиеся обстоятельства так же успешно, и предаваться веселью. Еще недавно, впрочем, она так и делала.
В кармане брюк остроухая держала в руке уже немного помятый браслет с красной вязью. Любезно повешенная на ее тело Маклином бирка. Сначала эльфийка хотела выбросить его, или сжечь, но потом подумала, что штука эта может пригодиться, а эмоциям поддастся она как-нибудь в другой раз. Пока с нее и тех, что есть, хватит.
Мысли магички были заняты довольно прозаичными делами - то дело с инквизитором успешно продвигалось однопартийцами; если действовать ювелирно, то, быть может, вскоре они "накроют" штаб этих крыс даже без потерь...

После того, как сама Тали чудом избежала смерти, удивляться чему-либо она перестала. Во всяком случае на некоторое время. Вот и теперь, когда к крыше взмыла летучая мышь, а через какое-то время на ее месте, рядом с ней, остроухой, оказался Маклин, она не удивилась. Вот только рука сжала кольт крепче, а палец нашел спусковой крючок. К оружию она потянулась и расстегнула кобуру еще тогда, когда летучую мышь увидела. Кто знает, кем могла она оказаться. Да и Маклиново общество не сулило ей никаких радостей.
Когда он заговорил - неожиданно спокойно, даже как-то флегматично, что ли, что вообще ему было несвойственно, Тали чуть-чуть расслабила руку, однако убирать ее с револьвера не хотела. Так было спокойней.
Она не повернулась к нему, продолжая ссутулено сидеть на парапете, подпирая подбородок ладонью и глядя вдаль. Даже не покосилась в его сторону - ей не только не хотелось, чтобы он видел ее увечье, но и смотреть на Маклина после всего того, что в последнее время случилось, совсем неохота было.
Остроухая молчала некоторое время - не знала, как ответить. Да и просто нечего ей было сказать на слова, целью которых было лишь завязать разговор, наверное. Отлично он знает, куда ее охрана смотрит. Туда же, куда и его - где тот верзила и белобрысый ублюдок, который тогда ее заломал и к нему приволок? Были бы с ним, небось бы вновь доказывал свою мужескость перед однопартийцами, избивая ее до полусмерти. Тали кривовато улыбнулась, а затем таки развернула лицо прямо к Маклину, глядя на него на удивление спокойно, и не без доли осуждения.
Не понимала.
Зачем бить, если не собирался убивать? Почему не убил, если собирался? Зачем оставил ее дохнуть, привязанную к столбу, демон подери? Лучше бы он выпил ее всю - теперь бы Тали не смотрела на него только одним глазом, не было бы этой слабости в теле, еще недавно быстром и ловком. И не было бы этой дурацкой ситуации, в которую он ее поставил, присев рядом, как ни в чем ни бывало, и просто заговорив ни о чем.
- Отрадно слышать, что ты снова юморишь, Йен, - усмехнувшись чуть шире, эльфийка покачала головой и вновь устремила взгляд к городу. А насчет охраны... - Мне нечего бояться, - честно призналась она, разглядывая булыжную мостовую где-то вдалеке. Остроухая наконец вспомнила, что тогда, привязанная к столбу, она сказала ему, что будет скучать. Об этом не жалела, но после всего эта откровенность показалась ей неуместной и создавала некий дискомфорт. Словно она и правда здесь без него скучает.

К замечанию Йена насчет того, что она ничего не боится, остроухая отнеслась с большой долей скепсиса, так как собственное бесстрашие чаще всего граничило с глупостью, если не сказать тупостью, и вылазило ей боком. Еще несколько дней и по поводу бесстрашия она выслушала от Эзри длинную, и очень познавательную лекцию, от которой у Тали набилась лишь оскомина на голос рыжей подруги, а вот пресловутой "отваги" ничуть не убавилось.
Ее рука все еще была на револьвере, хоть и теперь она скорей лежала на нем, чем сжимала оружие. Йена она не боялась, скорей недавно причиненная боль заставляла предостерегаться таким образом.
А вот развернулась она к нему таки неудачно - он развернулся тоже. Это было словно выворачивать наизнанку собственные внутренности - после всего, что между ними было, от взгляда в его глаза ей становилось не по себе. И от прикосновения - тоже. Теперь, когда он знает о ней правду, такой простой жест казался ей слишком интимным. И совершенно лишним. Точно так же, как и приятное ощущение его прохладных пальцев на ее коже. Эльфийка отлично помнила все те минуты, когда он был с нею нежен и внимателен, и теперь невольно освежала их в памяти. Это было больно.
- Быстро, - со слабой усмешкой ответила Тали, не отстраняясь. Незачем - сам руку уберет, и наверняка скоро. Отталкивать Йена ей сейчас не хотелось - вместо нее это уже сделала судьба.
Хотя сам вопрос поверг ее в странное состояние унылого веселья. Остроухой совершенно не хотелось говорить Маклину, как это произошло на самом деле. Во-первых, не хотела, чтоб он знал, что "одарил" этой прелестью ее именно он, а, во-вторых... стыдно же это, ой как стыдно. Где это видано, чтоб живому эльфу ворон глаз выклевывал?
- Такие вещи всегда происходят быстро, - мягкая, почти теплая улыбка стала чуть шире. - Мне ли тебе рассказывать, верно? - Опустив глаза, отвела таки взгляд и отвернулась, скользнув головой вниз и проведя щекой по его руке легко, почти невесомо. Вполне могло бы сойти за случайное прикосновение, если бы Йен не знал, что таких случайностей эльфийка старательно избегает. - Зима близко, - тихо произнесла Тали, нахмурившись и задумчиво глядя вдаль. Надеялась, что разговор о ее увечье окончен.

Тихие слова Маклина заставили Тали вновь повернуться к нему лицом и позволить вампиру увидеть, что она все еще улыбается. Едва ли она улыбалась так тепло ему раньше, когда они проводили несомненно больше времени вместе, и были намного ближе... физически. Теперь же близость была душевной. Остроухая чувствовала, что этот, казалось бы, недалекий (каким она считала его сначала) вампир понимает ее. Они демонски похожи, просто у них совсем разные стремления.
- Улицы города обагрятся кровью, Йен, - произнесла она тихо, в тон ему. Не предостерегала, не укоряла - лишь констатировала факт. Так и будет. В ответ на его вопрос она лишь кивнула - коротко, сухо. Он все и сам отлично понимает. Когда-то эта ситуация разрешится, вот только странным кажется то, что не разрешается она прямо сейчас. Наверное, решение принимать надо было несколько раньше. - Я понимаю, - вместо голоса - шелест падающей листвы. Да и сама Тали сейчас похожа была на осеннее дерево - похудевшая, бледная, слабая. - И мне жаль, - честное признание.
Хотелось, ссутулившись еще больше, прислониться к нему, почувствовав такое знакомое тепло и запах. Но обманываться остроухой не хотелось - он не был ее опорой. И никогда не будет.
Невольно вспоминались события прошлой их встречи, ее тихие слова и грубость, которой он на них ответил. Как это не вязалось со спокойным, уравновешенным Йеном сейчас. Он причинял ей боль - потому что ему было больно. Тали не была в обиде. Честный враг лучше лживого друга.
- Не жалею, - едва слышно, но уверенно, твердо. И левая ладонь, вытянувшись из кармана брюк, потянулась к его руке - осторожно, медленно, нерешительно. Нырнула в его карман - для того, чтоб мягко сжать его прохладные пальцы своими.