Это так просто - сидящие на полу и сплетенные между собой мужское и женское тела. Его руки гладят ее спину, его ноздри вдыхают запах ее волос, а губы что-то шепчут на ушко - что-то такое личное и интимное, что точно не предназначено для посторонних слушателей. Ее руки покоятся на его груди, иногда спускаясь на рваную рану на предплечье, отчего та тут же согревается и перестает болеть. Все животное и инстинстинктивное уже осталось позади, теперь эти двое просто наслаждались друг другом, тем, что можно не выпускать друг друга из этих тесных объятий еще хотя бы одну ближайшую вечность..
Это так больно - катящиеся по щекам женщины слезинки, которые мужчина ловит губами, продолжая шепотом увещевать ее:
- Ну что ты, глупая, все будет хорошо.. Я вернусь, вот увидишь..
Йен не посвящал Аду в свои планы, а она и не собиралась ничего спрашивать. Он лишь сказал ей, что будет отсутствовать завтра весь вечер, а ее сердце уже охватила тоска и безысходность, которые и выливались сейчас в этих одиноких слезинках. Разве так бывает? Разве заслуживает он такого? Йен еще в самом начале пытался заводить с ней разговоры о том, понимает ли она в полной мере, кто он такой и сколько на его руках крови таких же, какой она была сама. Ада лишь загадочно улыбалась в ответ, и говорила, что у нее нет другой жизни, кроме той, что началась три дня назад. И что нет у этой жизни другого смысла, как быть рядом с ним..
Это так сложно - осознавать свое бессилие и беспомощность, понимать, что ты не можешь защитить это родное и такое слабое существо, которое, похоже, даже не понимает опасности и боится лишь одного - что что-то случится с ним самим. И бесполезно убеждать и уговаривать - она только притянет его ближе к себе, заглянет в глаза странным взглядом, в котором клубком змей сплелись отчаяние и любовь, и прошепчет:
- Люби меня, как в последний раз.. Потому что это и есть последний, я знаю..
Это так жестоко - знать, что она может быть права и врать ей в глаза, выдавливая из себя фальшивую ободряющую улыбку. Поддаваться на ее просьбу и вновь тонуть в том странном чувстве спокойствия, что может подарить ему только одно существо на Земле - его Ада, его женщина, его возлюбленная...

Может, некоторым оборотням и по душе трудиться, но вампиры для этого точно не предназначены - и именно сейчас Йен имел возможность в этом убедиться. Набрав полный рот гвоздей (не проглотить бы ненароком) и вооружившись молотком (и откуда только в доме оказалась эта гадость? не иначе, как от прежних хозяев), Маклин честно пытался придать дивану если не пристойный вид, то хотя бы состояние, когда садиться на него было бы безопасно. Получалось пока так себе - один раз, промазав мимо гвоздя, Йен лишь сделал новую дыру в обивке и смачно выругался.
Появление брата из его комнаты стало для вампира неожиданностью. То ли виной всему была привычка, и Йен просто не чувствовал присутствия Хоки, как чувствуют присутствие чужака, то ли.. кхм, поглощенность более интересным занятием. Не то, чтобы Маклин стеснялся или скрывал что-либо от малыша, но мысль, что в такой интимный момент они с Адой были не одни, несколько смутила его.
- У тебя еще хватает наглости спрашивать?! - Нет, никогда не стоит так вопить, когда в зубах зажаты гвозди - один из них тут же поспешил попасть в горло вампира, но тот успел его отхаркнуть. - Когда в следующий раз захочешь сорвать злость на чем-нибудь материальном, выйди на улицу - там есть фонарные столбы.. - Недовольно проворчал Йен, вновь начиная прилежно стучать молотком. - Иисус в юности был плотником, представляешь, как головокружительны мои перспективы? - Насмешливо фыркнул Йен, в очередной раз замахнулся молотком и вогнал гвоздь не только по самую шляпку, но намного дальше. - Да ну его нахрен, честное слово, новый купим. - Даже странно, что эта гениальная мысль не пришла в голову Йена раньше, учитывая, что братья отнюдь не нищенствовали. Очевидно, просто очень уж хотелось занять чем-то руки, чтобы скорее наступил завтрашний вечер. Спать нельзя было ни в коем случае, а Ада.. Маклин не мог видеть ее глаз - в них будто читался приговор, и от этого становилось не по себе.
Пнув окончательно превратившийся в рухлядь диван ногой, Йен уселся на стул и внимательно посмотрел на брата:
- Чего сияешь, как новенький пенс?

- Значит, ничего не остается, кроме как быть Антихристом, я отлично справляюсь с действием, обратным от воскрешения - неприятно хохотнул Йен в ответ на слова брата и, усевшись поудобнее, принялся разматывать кустарную повязку на ноге. Палец все еще выглядел не ахти, если вообще так можно говорить про то, чего на половину нет. И если вы думаете, что всего один палец - это мелочь, попробуйте поджать его при ходьбе и посмотрите, что станет с вашей походкой и прытью.. Чудные пальчики Ады чуть ускоряли регенерацию, но все же отрастить даже такую мелочь всего за несколько дней было нереально. Вздохнув и кинув еще один "доброжелательный" взгляд на брата (впрочем, едва ли это было всерьез - Маклин часто ворчал, но никогда не мог сердиться на малыша по-настоящему и долго), вампир снова закрепил повязку и развалился на стуле. - Выпроводить Вирсавию? Значит, у нас скоро появится новая соседка? - К частой смене "спутниц жизни" у Хоакина Йен уже привык, но Вирсавия ему действительно нравилась. Тихая, покорная, преданная - такой должна быть жена.. Когда ты можешь позволить себе ее иметь. Впрочем, братишка явно не желал говорить об этом, а потому Маклин пожал плечами и сменил тему. - Сегодня встречался с одной из Старших, - говоря об этом, Йен не смог сдержать довольной ухмылки, - и заручился ее поддержкой. Ее и еще парочки из ее окружения. Это Сила, брат, это та Сила, которая встряхнет пыльный Лондон до основания! - Разговоры о делах напомнили Маклину еще одну важную новость и он нахмурился, вспомнив очередные тревожные вести от помощников. - Малыш, ты, кажется, рвался доказать свою важность? У тебя есть реальная возможность это сделать - только подумай хорошенько, это очень важно..

И все же что-то странное было в поведении Хоакина - на какое-то время Йену показалось, что взгляд того затуманился, словно он погрузился в неземные мечты. Ну что же, не хочет откровенничать - пока, потому что не было такого, что бы братья скрывали друг от друга - захочет позже. Дело прежде всего.
- Десятки? - Повторил Йен за братом и вдруг подорвался с места - так резво, словно и забыл о покалеченной ноге. Менее чем через полминуты он уже снова был в гостиной и раскладывал перед Хоакином на полу карту. В пальцах Маклина была перьевая ручка, которой он тут же начал беззастенчиво черкать по карте. - Отсюда, - он подчеркнул колонии в Новом Свете, - к нам направляется двадцать братьев - им там, знаешь ли, скучно среди скотоводов и банкиров, другое дело - пожрать аристократинки. Но путь неблизкий, так что ждать нам их еще долго. Отсюда, отсюда и отсюда, - ручка очеркнула Францию, Швецию и Германию, - не больше пятнадцати, но это потому, что там тоже далеко не все гладко, им есть чем заняться у себя. Рим, Мадрид и Греция не могут ничем нам сейчас помочь - близость Ватикана - это, знаешь ли, как пороховая бочка, у них своя грызня. - Маклин поднял лихорадочно блестевшие глаза на брата. - Ты улавливаешь ход моих мыслей? Ты понимаешь, какое количество братьев соберется здесь в Лондоне, где и засел костяк этой проклятой Инквизиции? Я уже не уверен, что мы можем расчитывать на других нелюдей - пока те эльфы и оборотни, с которыми я имел честь говорить, желают оставаться в стороне. Гномы - сам понимаешь, им все наши войны до кентаврячьей задницы. - Йен поморщился, вспоминая свой визит к Дорину, но затем снова нахмурился. - Но я начал говорить не о том. Около двадцати братьев тянутся к нам из Вены - откровенно говоря, молодняк, у них там в последнее время мода на новообращенных, а потому Австрия и поделилась с нами по-братски. Но беда в том, что какая-то сука успела заложить их - хвала всем высшим силам, не Инквизиции - они ведь тоже вне закона. Их будут ждать овечьи войска - мелочь, казалось бы, но их будет в пять - ПЯТЬ! - раз больше, чем наших братьев. И австрийцев уже не предупредить - завтра днем они пересекают океан и вечером оказываются на территории Англии.. -Йен начал машинально кусать губы, глядя на карту, будто там, в мелком масштабе, он уже видел предстоящую резню. - Их будут ждать вот здесь, - палец с обкусанным ногтем ткнул в точку на карте, - и прирежут всех до одного. И знаешь, почему? - Йен поднял взгляд на брата. - Потому что двадцать солдат без командира - это не армия, это толпа. Толку с них столько же, сколько с крестьян с вилами.. Я рванул бы сам туда еще сегодня, но Дьявол, ты же знаешь, завтра этот идиотский прием, на котором я должен прирезать гребаного министра. Малыш, им нужен лидер. Ты сможешь им стать?
Это действительно было серьезно. Кроме того, что это давало возможность проверить бойцовские качества Хоакина, в которых Йен мало сомневался, но это давало и Хоки возможность прочувствовать на себе, что такое - нести на себе ответственность за чужие жизни. Пусть пока и в таких небольших масштабах..

Сказать, что Йен отпускал Хоакина на это дело с тяжелым сердцем - это значило бы не сказать ничего. Его бы воля - он бы заслал его куда-нибудь на Карибские острова, где и слова-то такого "Инквизиция" не знают, желательно вместе с Вирсавией, и пусть там плодится и размножается в безопасности.. Но действительность на этот раз ставила раком Йена Маклина, а не наоборот, а потому пришла пора растить из волчонка волка. Это было мучительно тяжело, но необходимо, а потому Йен говорил нарочито сухо, так, как говорил бы с любым другим солдатом, которого отправлял бы на подобное дело.
- Хоки, я не научу тебя ничему за полчаса, так же как и за оставшиеся полдня, но один совет все же дам. Бейте в спины. Не надо геройства, не надо "шашку наголо и в атаку!". Впрочем, ты не дурак, сам все понимаешь..
Эх, если бы и правда можно было раздвоиться! Как бы пригодилось еще парочка Йенов Маклинов, которые успевали бы делать все те дела, который один несчастный Йен Маклин не успевал делать никак. Даже до злосчастного плана дома Лорда Сеттльберри он до сих пор не добрался, куда уж тут рвать когти к побережью Англии?
А вот следующих слов Хоки Йен не ждал никак, наверное, поэтому первыми сработали эмоции, а не рассудок - особо не размахиваясь, Маклин влепил кулак в скулу брата. Челюсть у вампиров, как и остальные кости - очень крепки, а потому теперь Йен потряхивал ушибленной кистью и, вытаращив на брата глаза, орал, наверняка переполошив бедных женщин:
- Да вы сговорились все, что ли?! Одна мне говорит, что я не вернусь, второй уже свой труп в завещании Целительнице отписывает..

Не то, чтобы Йен считал своего брата тряпкой и тюфяком, который будет подставлять левую щеку, когда бьют в правую, но тупым он его точно не считал. А потому когда в ответной любезности кулак Хоакина нежно "поцеловал" глаз старшего Маклина, тот заорал во всю мощь своей луженной глотки:
- БЛЯ*Ь, ХОКИ, КАКИМ МЕСТОМ ТЫ ДУМАЕШЬ - ГОЛОВОЙ ИЛИ ЗАДНИЦЕЙ??! - В любой другой ситуации Йен воспринял бы удар от брата совершенно нормально - ну в самом деле, что за ерунда, синяком больше, синяком меньше. В любой другой ситуации - но не сегодня. - Мне завтра изображать е*аного сэра Реджинальда, *б его мать, Макферсона, Шотландского с*ка князя, а ты мне рожу разукрасил?!
Чувство, которое испытывал сейчас Йен было чем-то средним между полным изумлением и паникой. В таком случае более слабые личности носятся по помещению, рвут на голове волосы и орут "все пропало!". Йен же поступил иначе, хотя нормальными его действия тоже вряд ли можно было назвать. Без спроса ворвавшись в комнату, занимаемую Хоакином и Вирсавией, тот принялся лихорадочно копаться в комоде, из которого была бесцеремонно похищены зеркало и - о ужас! - пудренница.
Вернувшись в гостиную, Йен для верности покрыл брата еще парой десятков отборных матов, после чего устроился на стуле, уткнулся носом в зеркало и принялся пытаться замазать уже явно проступающий фингал.
- Малыш, я тебя, конечно, люблю, но ты паскуда. - С чувством произнес Маклин. - Теперь я не только не похож на "сэра", но и похож на шлюху-трансвестита..

Когда стало понятно, что такая дрянь, как косметика, делает чудеса только с бабами, Йен в сердцах зашвырнул и зеркало, и пудреницу в стену, а сам стер со своей физиономии намалеванное безобразие. Синяк между тем набирал силу и цвет - из нежно-желтого он уже приближался к умопомрачительному сиреневому оттенку..
- Я бесконечно рад, что тебе так весело, братец, - уже намного спокойнее отозвался на истерический смех Хоакина Йен, - но если эта мерзость не исчезнет с моей морды до завтрашнего вечера, то меня ведь и правда могут не пустить на порог. Английские снобы и так не слишком-то жалуют шотландцев, а тут еще и рожа, будто я только с плуга слез, причем неудачно.. - Скорбь оставалось утолить проверенным средством, и Йен отпил из стоявшей на столике бутылки скотча. - Ладно, к черту, прорвусь как-нибудь, в крайнем случае нацеплю повязку на глаз, Тали будет выглядеть просто королевой самопожертвования - вышла замуж за урода-калеку.. - "А ведь и правда калека", - подумал про себя Маклин. На одну ногу хром, на руке все еще не зажил укус оборотня, легкое все еще в состоянии регенерации, а теперь вот еще и рожа расцвела всеми цветами радуги..
Факт - как бы шумно не взрывался Йен, так же быстро и полностью он остывал, не оставляя и следа от былой ярости. Поэтому теперь он только приложил холодную бутылку скотча к своему лицу и, ощерившись, поинтересовался:
- А твоя морда как, великий полководец и поставщик свежих трупов?

На очередное предложение посетить целительницу, Йен лишь вяло огрызнулся - не любил он отдавать свое тело в руки врачевателей, пусть и проверенных. Методов лечений много, а он - один, еще залечат до смерти..
Но в одном малыш был прав - спать Йен не пошел. Разложив на полу план дома, до которого он так долго не мог добраться, вампир завис над ним, касаясь пола лишь пальцами ног и костяшками рук. Физические упражнения не так уж обязательны для хищников, которые не проводят половину своей жизни сидя или лежа, как овцы, но Йен преследовал несколько целей: он хотел чем-то занять бесконечно долгое утро; хотел удостовериться, что раненная рука его не подведет, и хотел унять чем-то сумашедший выплеск адреналина, бурлящий в крови от предвкушения. В отличии от брата, любовным утехам перед делом Маклин не предавался, а потому оставалось отжиматься, попутно изучая план здания.
Главный вход - направо и налево уходят небольшие коридоры, там находятся кухня и комнаты прислуги.. Левая рука сменила правую.. Парадная лестница на второй этаж, там находится непосредственно банкетный зал, в котором будет происходить раут, огромная столовая, до которой, как надеялся Йен, дойти они просто не успеют (он ненавидел смотреть, как жрут овцы).. Правая рука сменила левую, и вампир поморщился - порванные сухожилия давали о себе знать..  Первая дверь направо - дамская уборная, вторая дверь направо - мужская, первая дверь налево - кладовая.. План то приближался, то отдалялся от глаз, по лбу стекали тонкие струйки пота, и Маклин закрыл глаза, пытаясь повторить все, не заглядывая в схему. Окно в дамской уборной, через которую они будут уходить - второе слева. Если первое - то попадут в воду, мелочь, но не приятно.. Сбившись со счета и заучив план дома назубок, Йен резво поднялся с пола и едва не всрикнул - так отдалась боль в раненной ноге...

Ближе к вечеру верный Томас доставил все необходимое, с ним же прибыл фаэтон, на котором "супругам Макферсон" предстояла посетить Лорда Сеттльберри. Посмотрев на костюм, Йен грязно выругался - и как он мог забыть про эту характерную деталь туалета??! То-то Тали будет счастья и радости поиздеваться над ним вволю..
С Адой прощался как-то холодно. Во-первых, всеми помыслами был уже в деле, во-вторых, никак не мог заставить себя посмотреть в ее глаза - из них так и не исчезла обреченность..

========> Улицы гетто