Первый день был днем боли.  Если вчера, оглушенный и морально разбитый, Йен не чувствовал практически ничего, то сегодня каждая клеточка его тела (за исключением нижней его половины, разумеется) вопила о боли. Краткий осмотр, насколько это было возможно в его состоянии, не выявил ничего серьезного - ушибы, ссадины, ожоги. Практически всю левую сторону лица покрывал свежий, глубокий ожог - дотрагиваться до него было не только больно, но и неприятно. Там же отсутствовали ресницы и бровь - лишь чудом можно было объяснить то, что вампир не лишился заодно и глаза.
И все же самым серьезным повреждением по-прежнему оставался перебитый позвоночник - именно он лишал Йена возможности двигаться, и именно он сулил самые большие неприятности. Такое повреждение не относилось к числу смертельных и необратимых - нет, искореженные позвонки начнут сростаться со временем, но можно ли надеяться, что после того, как на тебя упала крыша дома, позвонки находятся в правильном состоянии? Выводы были самыми неутешительными - позвоночник регенирует, как и прочие раны, но срастется неправильно, навсегда оставив Маклина калекой. Навсегда - потому что после полного заживления ему не поможет уже ни один целитель.
Йен не выдержал, и снова рассмеялся - как вчера, диким, безумным смехом. В этом и правда была какая-то мрачная ирония - лидер Реформаторов, гроза жалких овец, лежал беспомощным кулем в вонючем сарае, и впереди не было абсолютно ничего, кроме безнадеги..
Вариантов развития событий было несколько. Первый - он долго, очень долго лежит в этом сарае, подыхая в мучительных судорогах от Жажды. Второй - его находят. Этот вариант раздваивался еще на два пункта. Пункт первый - его находят овцы и, понимая, кто он, "милостиво" добивают. Пункт второй, мало вероятный, но возможный - его находят нелюди и помогают добраться до гетто. Если к тому времени позвоночник уже срастется, будущее его ждат самое что ни на есть занимательное - несколько веков в инвалидном кресле.. Ладно, отложим пока эмоции, рассмотрим дальнейшие варианты. Третий - он сможет ползти. Этого Йен еще не пробовал, но пока все находилось в такой теоретической плоскости, можно было размышлять об этом. Этот вариант тоже распадался на два. В первом случае он все так же натыкается либо на людей, либо на нелюдей, во втором он находит свое оружие и этот бредовый кошмар (или кошмарный бред?) наконец заканчивается. Чем больше Маклин рассуждал, тем более соблазнительным ему казался именно последний вариант развития событий.
Превозмогая боль, Йен перекатился на живот и, подтягиваясь на локтях, попытался ползти вперед. Каждое движение, да что там - каждый миллиметр этого пути отдавался дикой болью во всем теле. Кроме того, что возмущенно вопил потревоженный позвоночник, напомнила о своем существовании голова, тоже, очевидно, пострадавшая при ударе. Упрямо закусив губу, вампир продолжал медленно продвигаться вперед..
Его силы иссякли через несколько часов. Он просто упал лицом в пыльную, покрытую золой, землю, понимая, что не сможет сдвинуться ни на дюйм больше. Вчерашнее Безумие практически высушило его, а если прибавить к этому множественные повреждения.. Йен кое-как оглянулся назад и едва не взвыл от отчаяния - он не отдалился от проклятого сарая и на десять метров! Кажется, мысли о таком способе передвижения стоило отложить до лучших времен. Сейчас только бы как-нибудь попасть обратно в вонючий, но такой спасительный сарай - скоро покажется солнце, и тогда смерть от Жажды станет только мучительней. Да, Йену хотелось умереть, но готов ли он принять это ТАК - он вовсе не был в этом уверен..
Рядом раздался встревоженный скулеж - кое-как оторвав голову от земли, Маклин увидел зависшую над ним Дилайлу, которая обеспокоенно тыкалась мордой  его плечо, будто пыталась перевернуть хозяина. Йен растянул потрескавшиеся губы в кривой усмешке и потрепал животное по холке - по крайней мере, ему не придется сходить с ума в полном одиночестве. Пантера сердито рыкнула, словно огрызаясь на кого-то, кого сейчас не было рядом и ухватила вампира за шкирку. Невероятно - но она тащила его обратно к сараю! Теперь хотя бы было ясно, как Йен оказался здесь..
Однако, все вернулось на круги своя. Пусть и защищенный от солнца, он все же вынужден будет подохнуть тут от Жажды - представив себе этот процесс, вампир передернулся. Но тут снова удивила кошка - вернувшись в сарай, она бросила Йену на грудь свежую тушку кролика..
Сильные вампиры никогда не опускаются до такой "вегетарианской" пищи - если ты силен, значит, у тебя не бывает голодных времен. Но сейчас Маклин, не в силах совладать с инстинктом, разбуженным запахом крови этого мелкого животного, набросился на него, как истощавшая дворовая собака на кость. Что же, возможно, смерть от Жажды ему и не грозит..

День третий был воистину праздничным. Йен уже начал привыкать к своему положению, или правильнее сказать - смирился с ним. Было что-то странное в том, что не нужно никуда бежать, решать срочные вопросы и ломать голову над судьбой мира. Пусть не всего Мира, но того, в котором жил он сам и небезразличные ему нелюди. Теперь же мир вокруг Маклина сузился до крошечного мирка - три деревянные обожженые стены по бокам, ветхая крыша сверху, солома, овечьи шкуры и дощатый пол снизу - вот и все его царство. "Царство мертвых" - привычно мрачно шутил про себя Йен. Он не мог видеть, но знал, что снаружи, за его мирком, гниют сгоревшие трупы овец, которых он все же успел задрать, прежде чем превратиться в пародию на живое существо.
И все же праздник заключался в другом. Ощупывая свою одежду (от рубашки он избавился еще в первый день, та представляла собой лишь обгорелое тряпье), Йен нашел в кармане чудом уцелевшую пачку сигарет и коробок спичек. Сигарет было ровно триннадцать, Маклин попытался найти в этом какой-то особый подтекст (просто для того, чтобы чем-то занять свою голову), но не смог. Тогда он заключил сам с собой договор - когда последняя сигарета будет выкурена, он все же сдохнет. Непонятно пока как, но упрямства ему не занимать - может, снова предпримет свои попытки ползти и найдет все же где-то так неразумно оброненный клинок, может, устроит зрелищное аутодафе - жаль, никто не увидит, то-то инквизиторам была бы радость, может, еще какая гениальная мысль в голову придет..
Спина нестерпимо чесалась, что было явным свидетельством того, что позвоночник начал регенерацию. Жизнь на глазах теряла смысл, а Йен улыбался, подкуривая первую сигарету и мечтательно устремляя взгляд в прохудалую крышу. До избавления оставалось всего двеннадцать спичек..

Маклин как раз подумывал над новым особо изощренным (хотя, положа руку на сердце, скорее идиотским) способом самоубийства - что, если перегрыть себе вены на руках, давая крови свободно покидать его тело, а как только раны начнут затягиваться, повторять эту процедуру снова? Тогда смерть наступит наверняка раньше, чем от Жажды..
От этих почти увлекательных мыслей его отвлекло появление нового видения. Странно - он никак не ожидал увидеть здесь ее, ведь до сих пор его посещали лишь умершие близкие люди (что давало лишнюю бредовую надежду на то, что Хоки все же жив), а теперь вот - перед ним стоит эльфийка, и на лице ее такое же недовольство, какое было при жизни.
- Тали? - Едва ли не радостно переспросил Маклин, зажимая сигарету зубами и растягивая сухие, истресканные, как земля в пустыне, губы в кривой улыбке. - Так, значит, ты тоже..? Жаль, правда жаль.. Но все равно хорошо, мне сегодня еще не с кем было поговорить.. - После трех дней молчания слова лились из вампира нескончаемым, хоть и несвязным потоком. - И уж лучше ты, чем эти.. Выжженные глазницы - это почти страшно.. Тебе бывало страшно, Тали?.. Тали, Тали.. - Казалось очень важным без конца повторять ее имя - а то, того и гляди, уйдет, как и прочие видение, которые никогда не задерживались надолго. Увидев, что остроухая достала кинжал, Маклин засмеялся неприятным, хриплым смехом. - Погоди добивать меня, Тали.. Лучше присядь рядом, я расскажу тебе сказку.. Ты любишь сказки?.. Прости, я не знаю хороших сказок, Тали, моя будет скверной... Да и зачем рассказывать хорошие?.. Тогда начинаешь верить в хорошее, а потом.. Выженные глазницы... Сядь ближе, Тали, я расскажу тебе сказку..

Видение вело себя слишком активно, разговаривало не особо доброжелательно, но Маклину было наплевать - после трех дней социального голодания он был рад любому слушателю (Дилайла не в счет). А потому, не обращая внимания на манипуляции фантомной Тали, вампир принялся рассказывать - спокойно и умиротворенно, будто и правда рассказывал всего лишь сказку, вымысел какого-нибудь фантазера:
- Представь себе дикие горы Шотландии, среди которых жили мужчина и женщина. Мужчину звали Гилберт, а женщину - Катарина. На свете не было никого прекраснее ее и сильнее его. - Сейчас, когда руки Тали касались его висков, речь потекла немного связнее, а сам Йен расслабился - ему казалось, что он уже спит, и все то, что он сейчас рассказывает - не больше, чем красочный сон, который он видит. - Они любили друг друга так, что, наверное, даже боги завидовали им. Но ни жестокий христианский бог, ни мстительные кельтские боги не могли помешать тому, чтобы их счастье стало еще больше - у них появились дети, два мальчика. Не было семьи счастливей этой, а для мальчиков не было ничего неестественного в том, чтобы пить человеческую кровь - такими они родились, в отличии от многих других в деревне. Жизнь в поселении текла обычным чередом, пока однажды туда не явились люди, против которых даже такие силачи, как Гилберт, были бессильны. Они убивали всех, даже таких прекрасных женщин, как Катарина. Но двум мальчикам удалось скрыться от странных людей - они забрались на отвесную скалу, где слабые и неловкие люди ни за что не достали бы их.. - Маклин судорожно сглотнул, дернулся под руками эльфийки, но тут же снова продолжил, не замечая, что его рука машинально поглаживает морду другого видения - необычно светлой львицы, устроившейся рядом. - Они не достали бы их, если бы младший из мальчиков, совсем ребенок, не сорвался вниз, прямо в руки людей. А старший мог лишь беспомощно наблюдать, как они калечат малыша, избивают его плетками с железными хвостами и ногами.. - Йен замолчал снова - потухла сигарета, и он тут же подкурил следующую - не стоит оттягивать логическое завершение этого совершенно нелогического бреда. - Малыш выжил, а старший мальчик плакал над его покалеченным телом и думал, что это злые боги покарали их за слишком большое счастье.. - Голос Маклина стал жестче, хотя и намного тише. - А потом мальчик вырос и убедился, что никаких богов нет, есть лишь мрази, имя которым люди. И поклялся, что пока он жив, ни одна из этих овец не будет чувствовать себя в безопасности. - Йен вдруг вспомнил, что давно не называл видение по имени - что, если она уже ушла, пока он рассказывал? Но нет, теплые руки все еще покоились на его висках, принося странное ощущение расслабления и опьянения, и вампир закончил с едкой усмешкой на губах. - Знаешь, почему у этой сказки не будет хорошего конца, Тали? Потому что тот мальчик стал калекой, лишившись тем самым возможности встряхнуть мир, как елочную игрушку, и теперь подохнет как вшивая овца. - На мгновение лицо Йена стало прежним - звериным, словно он не был сейчас беспомощен, как слепой щенок, и он хмыкнул. - Ты побудешь со мной до конца, Тали? Осталось всего одиннадцать, это такая мелочь..
После этих маловразумительных слов вампир наконец отключился, успев подумать напоследок, что видения уходят от него так быстро, потому что он - определенно хреновый собеседник..

Странно было провалиться в забытье, в котором не было никаких снов. Йен уже вполне привык к тому, что, стоит только ему закрыть глаза, и фантазия - а иногда и память - тут же услужливо явит ему какую-нибудь картинку погаже. Тут же все произошло просто и незатейливо - будто кто-то просто задул свечу, мгновенно погрузив все в непроглядную тьму. Еще мгновение - и Маклин уже открывает глаза, видя, что обстановка вокруг особо не поменялась - все те же стены, шкуры, пол и солома, вот только над ним немым укором нависает.. Тали.
- Тали? - Спросил он с таким удивлением, будто к нему явился сам Христос Спаситель, обидевшись на то, что Маклин отказывается в него верить. Удивительно - но последние часы, когда он разговоривал с эльфийкой, начисто стерлись из его памяти, последним воспоминанием была подкуренная первая сигарета и решение сдохнуть во что бы то ни стало.. - Какого черта ты тут делаешь? - Можно было бы снова принять все происходящее за бред, но уж как-то слишком отчетливо и ясно все стало, к тому же.. к тому же у него снова были ноги!! Нет, конечно, их и до этого не отрывало напрочь, но вампир не мог пошевелить и пальцем, сейчас же, боясь верить сам себе, он подтянул их, сгибая в коленях. Ноги слушались не очень хорошо, но слушались, да и боль из спины исчезла. Объяснение этому могло быть только одно - эльфийка. - Следила за мной, что ли? - Не очень-то любезно буркнул вампир, почесывая шею, которая снова обильно поросла щетиной и по этому поводу сильно чесалась. Когда же Тали потянулась  к огромному ожогу на его щеке, вампир довольно грубо поймал ее запястье, не давая прикоснуться к себе. - За спину спасибо, конечно, но полный курс реабилитации я не заказывал, душа моя. - Со скабрезной ухмылкой процедил Йен - настроение было прескверным, главным образом, потому что беспокоила эта странная дыра в памяти, но еще и потому, что он снова оказался обязанным ушастой. Какое унижение!
Запястье Тали все еще было в его руке, а в голове Йена начали происходить странные процессы. Он видел каждую вену, каждую жилочку на тонкой, хрупкой руке эльфийки, явно осознавал, как легко она может переломиться в его грубом захвате, но куда больше его занимало течение крови по этим жилам. Крови теплой, сладкой и такой сильной.. Словно сомнамбула, Маклин подтянул к себе ближе запястье Тали, между его сухими губами появились клыки, а сам он уже открывал рот для укуса..
Ощущение было такое, что Йена со всей дури огрели плеткой. Похоже, это рассудок наконец вернулся в полной мере, решив напомнить всем, кто тут хозяин, а кто так - временный гость, вроде Безумия. Вампир отшвырнул от себя руку эльфийки, словно та была прокаженной и, отвернувшись (ему действительно было стыдно!), процедил сквозь зубы:
- Прости. Кровь животных - слишком дрянная пища, и я слишком сильно сейчас чувствую тебя..

Тали среагировала на едва было не состоявшийся укус гораздо спокойнее, чем можно было ожидать - не обозвала его cretino или bastardo (эти слова Йен уже прекрасно понимал, равно как и еще некоторые, особо часто повторяющиеся, из ее лексикона), не попыталась шарахнуть в ответ магией или хотя бы кастетом, а главное - не стала истерить, за что Маклин был ей молча благодарен.
Потому что все, сказанное ей, ворвалось в его несчастную голову сотней вопросов и мыслей, разрывая ту на части. Прием, министр, Хоакин, Ада.. нет, об этом думать нельзя, это воспоминание он выжжет из своей памяти навсегда. Думать надо о живых, пока они являются таковыми.
- Ты была у меня дома? Ты видела Хоакина?! - Это первое, что заинтересовало Йена. И правда, пока он тут валялся полутрупом, кто знает, что произошло.. И не только с братом. - Что сейчас в Лондоне? Были случаи появляения инквизиторов? - Об одном случае Маклин знал наверняка, но даже пытки вряд ли заставили бы его заговорить об этом. Когда град вопросов, наконец, закончился, Йен досадливо поморщился и демонстративно вывернул карманы. - Я безмерно польщен, что ты прошла за своими серебрениками так далеко, но как видишь, я оставил всю наличность дома. Я передам все через Гильдию завтра же, не беспокойся, вместе с кинжалом.
Это было слишком несущественно, гораздо важнее был следующий вопрос Тали. Йен подкурил (для храбрости, но тс-с-с об этом) сигарету и как-то не очень уверенно поднялся на ноги. Было ощущение, что спина сейчас мерзким образом хрустнет, ноги подломятся, и вернется трехдневный кошмар, только в еще более страшных масштабах. Ведь что может быть страшнее, чем когда надежду сначала дают, а потом отбирают? Но Маклин чувствовал себя на ногах довольно уверенно, для верности сделал несколько шагов и даже попрыгал на месте, приятно ощущая прежнюю силу. Конечно, не в полном размере - для этого было бы неплохо пожрать.
- Если бы удалось высушить хоть какую-то овцу, еще и тебя бы с твоей киской нести смог. - Огрызнулся вампир на заботу (или привидевшуюся ему заботу) в голосе Тали и направился уже было к выходу.
А вот этого он не предвидел. Все еще пребывая в несколько заторможенном состоянии, он не успел среагировать и отдать команду, а потому теперь на Тали, которая казалась Дилайле смертельной угрозой для хозяина, с разбегу прыгала черная гигантская кошка..