Игры в доброго дядюшку наконец закончились - Уилл, похоже, тоже начал заводиться, по крайней мере, пассивно уклоняться от ударов и увещевать неразумного кровососа перестал. За необдуманную атаку головой пришлось поплатиться - верзила увлек Маклина за собой на пол, тут же вспоминая, для чего ему даны руки. От двух ударов Йену удалось увернуться, но третий все же достиг своей цели - во рту привычно хрустнуло, и язык ощутил хорошо знакомый солоноватый привкус крови. Кровь ударила в голову, вызывая новый приступ ярости - вампир по-звериному оскалился, демонстрируя клыки, и попытался потянуть Фостера на себя и вцепиться в его шею. На какое-то мгновение ему это удалось, грубая мужская кожа лопнула под напором клыков, и Йен почувствовал вкус крови, на этот раз чужой - сильной, куда более сильной, чем  человеческая, но в этот же миг оборотень с силой оттолкнул его от себя.
Они снова оказались на ногах, друг напротив друга. Лицо Маклина было перепачкано кровью - его собственная смешивалась с кровью Уилла, придавая вампиру вид отнюдь не доброжелательный, равно как и глаза, горящие ненавистью. Той самой нерастраченной ненавистью, которую до этого Йену не на кого было выплеснуть. Вампир презрительно сплюнул на пол шатающийся зуб и в которй раз бросился на Фостера, стремительно огибая его со спины и заламывая его  правую руку за спину. После этого должен был последовать удар головой оборотня о стену, который поставил бы точку в этой драке, но Уилл оказался крепче и сумел отклониться в последний момент, так что удар получился несколько смазанным, явно неспособным отправить такого верзилу в нокаут.

Учитывая нечеловеческую сущность обоих противников, можно было предположить, что мутузить друг друга подобным образом они смогут еще очень долго. По крайней мере, ни один из них еще не выглядел изможденым или выдохшимся, за стенки не хватался и пощады не просил. Маклин чувствовал, что Безумие, почти накрывшее его, понемногу отступает, в очередной раз не получив своего, но останавливаться не спешил. Тем более что Уилл ответил ему такой же любезностью, приложив затылком к стене, отчего зубы позорным образом клацнули. Ответить на подобное хамское обращение с его драгоценной головой Йен не успел, потому что немаленький кулак оборотня трижды пересчитал его ребра, причем на последний раз особо удачно - грудная клетка взорвалась от боли, послышался негромкий хруст, а дышать тут же стало тяжелее - сломанное ребро, очевидно, задело легкие.
В третий раз за его жизнь Маклину повредили легкое, и в третий раз он мог подтвердить, что ощущение это на редкость омерзительное. Когда вместо воздуха его наполняет кровь, которая то и дело подымается к горлу, дышать получается только с хрипом и присвистом, и кровавые сгустки постоянно просятся наружу, придавая жалкий вид обладателю этой малоприятной травмы. Человек от такого сдох бы в течение получаса, Йена же это только разозлило, но одновременно и остудило. Несмотря на молодость, Фостер несомненно был хорошим бойцом, и предугадать исход этого поединка, если ни один из них так и не остановится, было трудно. Стоит ли оно того? Может ли Маклин позволить себе сдохнуть сейчас в бессмысленной драке, когда магическое слово "скоро" все еще звучит из уст каждого реформатора?
Вырвавшись из захвата Уилла, Йен сплюнул на пол кровь и едва поборол желание опереться на чудом уцелевший стол - стоять сейчас было тяжело. Это было преимуществом для оборотня, но за плечами Маклина все еще стоял опыт и возраст. Колебался вампир недолго - еще один сгусток крови отправился на пол, а к окровавленной нижней губе прилепилась сигарета: раненное легкое еще не повод отказываться от излюбленной привычки.
- Убирайся из моего дома, щенок. - Процедил сквозь зубы Йен, стараясь дышать ровно, чтобы ни одним дрогнувшим мускулом лица не показать, как тяжело ему это дается. - Если ей есть что мне сказать - пускай приходит сама.

Улицы гетто =======>

Странное дело, но казалось, что на всем гетто окончившаяся каких-то полчаса назад бойня никак не отразилась. Нелюди, которые не были задействованы в битве, занимались своими делами так же, как делали это вчера или позавчера. Наверное, чуть позже волна произошедшего докатится и до них, подымет тревогу, жаркие споры, возможно, даже панику, но пока полупустые вечерние улицы выглядели спокойно и безмятежно. Никто и ничто не помешало Йену дойти со своей беспамятной ношей до дома.
Состояние Тали никак не связано было с обращением - если человек (пускай даже в данном случае человеком она не была) до обращения был в нормальном состоянии, в нем же он приходил в себя и в качестве вампира. То же касалось ранений и заболеваний - после обращения первые затягивались быстрее, доставляя минимум хлопот, вторые исчезали бесследно - человеческие заболевания для кровососов - лишь пыль. С остроухой же все было сложнее - она привела себя в такое плачевное состояние огромным выбросом Силы, и единственное преимущество, которое давала ей ее новая природа - это более выносливый организм, который не загнется от подобного выброса.
Маклин уложил Тали на кровать наверху, предварительно сняв с нее накидку. Скоро она придет в себя, и ей снова понадобится кровь, вот только на этот раз кровь вампира ее не удовлетворит. Сходив в ванную, Йен намочил полотенце и принялся оттирать лицо остроухой от пыли, копоти и крови. Оставлять ее одну сейчас было немыслимо - словно в ответ на эти мысли, дверь внизу отворилась, и послышался голос Фрэнка:
- Йен? У тебя все в порядке?
Покосившись на Тали и заметив, что на голос вампира та никак не среагировала, Маклин спустился на первый этаж и хмуро кивнул телохранителю:
- Скольких мы потеряли сегодня?
- Тридцать, руден. Столько же в тяжелом состоянии, но выкарабкаются. Что мы...
- Потом. - Не дал договорить Фрэнку Йен, как-то отстраненно реагируя на названные цифры. Сейчас у него тоже была определенная ответственность, пусть и перед всего одним существом, а не более чем сотней. - Найди мне овцу. Нормальную, чистую овцу, только такую, чтобы не вызывала особо жалости. - Поморщился Маклин, вспоминая весьма двоякое отношение Тали к людям - то она радостно рвет их в клочья, не делая особой разницы между взрослыми и детьми, то оберегает, словно наседка. Йену это было чуждо, он этого не понимал. Овцы. Пища. Просто пища.
Не став дожидаться ответа телохранителя, Маклин снова поднялся наверх и присел в кресло рядом с кроватью - дожидаться, пока придет в себя новообращенная. Его птенец.

Йен ждал и одновременно хотел оттянуть момент, когда Тали все же придет в себя - понимал, что тогда не миновать объяснения, а вот готов ли он к нему - в этом он был не уверен. Так же, как и в том, какой будет ее реакция после некоторого осознания случившегося - такой же, как первая, или... Что "или" Маклин не знал - от своенравной остроухой ожидать можно было чего угодно. Что иронично, его немало занимал тот же вопрос, что и ее - что станет с ее Силой? Вампир, обладающей магией - до этих пор это было нонсенсом, но ведь до того и эльфов никто не обращал...
Мартелл зашевелилась и первым делом задала весьма глупый, хотя, наверное, и закономерный вопрос. Впрочем, о том, что это глупость, она и сама вскоре догадалась, так что Йену осталось только кивнуть:
- Необратимо. Мне жаль, что я не смогу тебе досконально рассказать все, что тебя ждет ближайшие дни - я не проходил через это сам. А моя... мой единственный птенец прожил недолго и был всего лишь человеком. Думаю, у тебя все это будет происходить несколько иначе, но как - мы узнаем только в процессе. - Маклин невесело усмехнулся и поднялся с кресла, закурив. Он продолжал говорить, стоя к остроухой спиной и глядя в открытое по поводу темноты окно. - В общих же чертах: в ближайшую неделю, думаю, у тебя прорежутся клыки - это процесс безболезненный, и со временем ты научишься их контролировать. Так же, как и свою Жажду - хотя это займет намного, намного больше времени... Поэтому первое время (и я говорю не про дни, а про годы) тебе нужно всегда заботиться о том, чтобы ты была сыта - так больше шансов держать себя в руках и не видеть в окружающих тебя людях консервы. - Возможно, кому-то подобная ситуация и могла показаться забавной - ярый Консерватор сам стал кровососом, паразитирующим на человеческом обществе - но не Йену. Несмотря на разность их взглядов, Тали была небезразлична ему, и он понимал, что отрицать это бесполезно - а значит, ему было и не плевать на то, что она сейчас чувствует. Выглядела остроухая напуганной, но чем ее успокоить, вампир не знал. Заметив, как Тали посмотрела на свои руки, Маклин кивнул и снова отвернулся к окну. - Да, твои ногти тоже будут выглядеть несколько иначе - как и клыки, ты сможешь это контролировать. Что же касается остальных изменений в твоем организме... - Йен ненадолго замолчал, затем усмехнулся, - теперь тебя гораздо сложнее будет убить, care mia. То, что было смертельным для эльфа, станет в твоем случае лишь досадной неприятностью. Как ты думаешь, долго ли ты была бы боеспособной с разорванным легким в прошлой своей сущности? - Вампир присел на кровать рядом с Тали и мягко накрыл ее чуть подрагивающую руку своей ладонью. - Ты справишься.
Последние слова он предпочел произнести мысленно, зная, что остроухая уже ощущает связь с ним - пока слабую, но все же сущесвующую.
"Я не мог позволить себе потерять еще и тебя".

Йен соврал бы, если бы сказал, что понимает, каково сейчас Тали - на ее месте он никогда не был, вот уже больше ста лет он оставался таким же, каким был рожден, и просто не представлял, что может быть по-другому. Для нее же сейчас менялось все, вся ее система ценностей и образ жизни, восприятие общества и себя в нем. Вот только характер остроухой оставался таким же - фыркать она умудрялась даже мысленно, чем вызвала у Маклина слабую улыбку.
Похоже, первая реакция неприятия уже прошла - теперь Тали представляла собой одно сплошное смирение и согласие, даже поблагодарила его, чем немало удивила Йена. Она все еще была напугана - это было понятно и по единственному произнесенному ею слову, и по тому, как она прижалась к нему, словно искала в нем тепло и защиту. И Маклин поддался - обнял остроухую, успокаивающе поглаживая ее по волосам, словно это не они сражались на разных сторонах самое непродолжительное время назад... Говорить ничего не надо было - возможно, позднее у нее возникнут вопросы, но сейчас ей просто нужна была поддержка.
Спокойстве и тишину нарушили голоса снизу - это вернулся Фрэнк, очевидно, приведя вместе с собой обещанную пищу. Йен выпустил Тали из своих рук и направился вниз - что-то слишком оживленно звучали эти голоса. Ну разумеется - блондин не стал изменять верно работающему средству и завлек жертву с помощью Очарования. Теперь немолодая женщина в дорогом платье готова была сама из него выпрыгнуть, лишь бы угодить красавчику. Правда даже Очарование не могло скрасить то впечатление, которое произвел появившийся Маклин - хмурый, мрачный, перепачканный кровью с головы до ног - занимаясь Тали, он совсем забыл привести в порядок себя. Порезы на руках и ногах постепенно затягивались, но одежда была порвана и висела на местах ран кровавыми клочьями. Женщина перестала улыбаться, охнула и отступила на шаг назад, наткнувшись на грудь Фрэнка. Через мгновение рядом с ней уже был Йен - теперь овца подвергалась воздействию сразу двух вампиров. Маклин помнил, как подобное они проделали с Миной с беднягой-крупье в том казино, где впервые повстречались - больше всего он был тогда похож на марионетку, начисто лишенную собственной воли. Вот и теперь женщина сначала качнулась, словно готовилась вот-вот рухнуть в обморок, а затем подалась навстречу Йену, повинуясь его короткому жесту.
Так и наверх поднялись: Маклин, а за ним - верной собачонкой ужин для Тали. Вампир даже объяснять ничего не стал - не глупая, сама должна все понимать - только проколол сонную артерию женщины "когтем" и подтолкнул ее в сторону постели. "Приятного аппетита, care mia".

Как поведет себя в этой ситуации Тали - можно было только гадать. Возможно, Йен и знал ее лучше, чем кто-либо из ее же сторонников, даже он не мог не признать, что не всегда понимает мотивы ее поступков. Сравнение с лотереей все еще было актуально - одна и та же ситуация могла вызвать у остроухой совершенно разные реакции в разные дни. Вот и сейчас она могла возмутиться тем, что ей предлагают пищу, а могла спокойно принять этот факт - к любому развитию событий Маклин был готов. Если понадобятся долгие разъяснительные беседы - что же, он потратит свое время. Не каждый день все-таки появляется птенец, да еще такой...
Тали повела себя правильно, хотя и казалось, что никакого удовольствия ей этот процесс не доставляет - на ее лице была написана весьма красноречивая брезгливость. Но это не имело значения - пусть чувствует отвращение и тошноту, только бы не задумывалась над моральной стороной вопроса. Йену доводилось видеть кровососов, которые чрезмерно увлекались самобичеванием, считая себя заразой, паразитом на теле человечества - жалкое зрелище. Вместо того, чтобы ощущать себя высшим существом, такие вампиры мучались от осознания своей отверженности. Бред, одним словом.
"Убери это". Маклин все же не сдержал саркастическую усмешку - Тали защищает людей и вместе с тем ни во что их не ставит, где же логика? Он кивнул Фрэнку, и тот помог слабой женщине подняться на ноги:
- Что с ней делать?
- Не маленький. - Огрызнулся Йен, недовольный недогадливостью помощника - иногда они ведут себя совсем как дети, которые не могут шагу самостоятельно ступить. Временами Маклину казалось, что разница в возрасте, которая отделяет его от остальных, намного больше.
Очень скоро хлопнула входная дверь, и они снова остались вдвоем. Приведя себя в порядок и переодевшись, Йен вернулся к Тали, подсаживаясь вновь к ней на кровать и притягивая к себе. Говорить не хотелось, хотя думал сейчас вампир много о чем - в первую очередь о том, что все происходящее сейчас - не более чем кратковременное перемирие. Обращение остроухой не изменит ничего, и в следующий раз по ту стороны бойни у Маклина будет не только любовница, но и птенец. И сын. Какого дьявола вообще происходит?!
- Ты будешь чувствовать теперь меня всегда, так же, как и я тебя. - Заговорил наконец Йен, укладывая голову Тали на свои колени и проводя ладонью по ее волосам. - Позже сможешь научиться закрываться от этого - я пойму, если ты будешь делать это. - О том, что, возможно, никакого "позже" у одного из них, или обоих, не будет, Маклин предпочитал не упоминать. - Может, у тебя есть какие-то вопросы?

Йен не успел еще привыкнуть к переменам, произошедшим с Тали после того, как ее обман открылся - слишком мало был с ней после этого. Не вынуждаемая более играть, остроухая стала естественнее, не прятала теперь свои эмоции так глубоко - чувства, одолевающие ее сейчас, Маклин мог наблюдать на ее лице. Пытается привыкнуть к новой природе, прикидывает, что потеряла и что приобрела. Но, по крайней мере, больше не выглядит потерянной и шокированной, не считает, что смерть была бы лучшим выходом.  Йен был рад этому - он и сам не был до конца уверен в правильности своего поступка, получить подтверждение этих сомнений от Тали было бы мучительно.
- Всегда, - тихо, хоть и не особо весело, рассмеялся в ответ на слова остроухой Маклин, - только этот запах перестанет казаться тебе вонью.
Ему было приятно, что Тали так спокойна, что она ластится к его руке снова как ласковая кошка, но сам он расслабиться не мог. Недавние события еще слишком явно стояли перед глазами - умирающие братья, которые пошли на эту смерть за ним, вампир с перерезанным горлом, которому пришлось погибнуть из-за слабости лидера. Слабость лежала на его коленях, лукаво улыбаясь и едва ли подозревая о том, что творилось у ее "Мастера" в душе. Мастер. Хозяин. Если бы ирония была материальной, Маклин бы уже захлебнулся в ней.
- Тебе надо отдохнуть, ты сегодня едва не угробила себя. - Вздохнул наконец Йен, приподымая Тали и освобождая ее от тесных объятий нагрудника. Повертев последний в руках, вампир отшвырнул его в сторону, одобрительно кивнув. - Хорошая железка. Жаль, от глупости не защищает. - То, что остроухая едва не убила себя, чтобы остановить бойню, иначе как глупостью он назвать не мог - и называл, на правах Мастера, видимо. - Отдыхай, если что-то понадобится - я буду внизу.
Несмотря на участие в битве, Маклин не чувствовал себя уставшим - то ли в крови все еще бушевал адреналин, то ли это была крайняя степень эмоционального отупения, когда чувствовать не получается ничего. Плевать, все неприятные мысли - завтра. О том, чем ему вылезет его поступок, о том, что ждет его в штабе, о том, чем это все закончится... обо всем.

Для того, чтобы простить обман, предательство, нужно пройти две фазы - принятие факта измены и, собственно, само прощение. И если первая для Йена наступила довольно быстро, то со второй возникали определенные трудности. Он понимал мотивы Тали, принимал случившееся как данность и не задавался идиотским вопросом "почему?" или "как она могла?". Он принимал ее сейчас такой, какой она была - вместе с тенью обмана за плечом. Но окончательно простить не получалось. Хотелось верить, что пока не получалось...
Маклин не сожалел о том, что сохранил остроухой жизнь, был рад тому, что она сейчас находилась в его доме, но вместе с тем оба эти факта доставляли ему определенные мучения. Нечто мелкое и назойливое, словно ноющая зубная боль, которая не стоит серьезного внимания, но тем не менее мешает нормально жить. Так и Йена постоянно преследовала назойливая мысль, что все происходящее - в корне неправильно и неприемлимо. Привыкшему делить мир на черное и белое совсем не просто смириться с существованием полутонов.
Тали просила его остаться - мысленно, словно не решаясь произносить эти слова вслух, а он думал о том, что теперь она сможет так достучаться до него в любое время, станет постоянным гостем в его мыслях. То, что закрываться от нее он не станет, Йен знал наверняка. И ощущения от этого были настолько двояки, что Маклин почти физически чувствовал, как разрывается надвое между желанием остаться рядом с ней и желанием держаться от нее подальше.
Так просто - списать все на то, что он нужен ей сейчас, на ответственность, которую он сам возложил на себя, обратив Тали. Тогда не нужно больше занимать себя проблемой выбора, можно просто пойти на поводу своих обязанностей, отрешившись от эмоций.
- Я не уйду. - Угрюмо буркнул Маклин, крепче сжимая ладонь остроухой - не одолжение ей делал, просто боролся с собой. И если она умная девочка, сама должна это понимать. - Спи.
Устраивая голову Тали на своем плече и пряча взгляд где-то на потолке, Йен думал о том, что хочет сжечь этот дом - слишком много видели его стены, слишком много помнили того, что их хозяин предпочел бы забыть. "Трупу дом не нужен, - вкрадчиво шепнул доброжелательный внутренний голос, - потерпеть осталось еще немного..."